Непознанный мир

Создатель тугр – о каллиграфии и современности

Читатель журнала «Сохбэт» наверняка обратил внимание на концепцию обложки издания: каждый номер открывает великолепное каллиграфическое произведение, единственное и неповторимое, созданное специально для издания. Сегодняшний гость редакции – автор этих каллиграфий, санкт-петербургский художник Елена Рубан, которая, к тому же, известна как создатель именных тугр, о которых она сама говорит не иначе, как о глубочайшем явлении в мировой культуре письма.

1387

Читатель журнала «Сохбэт» наверняка обратил внимание на концепцию обложки издания: каждый номер открывает великолепное каллиграфическое произведение, единственное и неповторимое, созданное специально для издания. Сегодняшний гость редакции – автор этих каллиграфий, санкт-петербургский художник Елена Рубан, которая, к тому же, известна как создатель именных тугр, о которых она сама говорит не иначе, как о глубочайшем явлении в мировой культуре письма.

— Елена, считается, что тугра — это знак правителей. Вы же предлагаете создать свою тугру любому желающему. Не противоречит ли это истинному смыслу и предназначению тугры?

— Современный мир выдвигает совершенно новые запросы к качеству бытия и сознания, и многие сакральные знания сегодня находятся в открытом доступе. То, чем владели когда-то лишь высшие сословия, сегодня должно принадлежать народу, служить источником эстетической радости для всех людей, независимо от их вероисповедания, этнической принадлежности и статуса.

Когда-то кочевники-тюрки словом «тугра» обозначали прижигаемый скоту отличительный знак, тавро. Позднее, уже в Османской империи, тугрой, или тамгой, стали именовать и личную печать человека — будь то сам султан или простой писарь. Причем к имени добавляли сведения о предках, речения из Корана или хадисы. И если есть запрос, в своих туграх я также использую аяты Священного Корана и хадисы.

— Исламом запрещено изображение людей и животных, а вы создаете тотемные изображения зверей. Допустимо ли это с точки зрения исторического значения тугры?

— Сегодняшний мир и творцы обязаны широко, без ограничений передавать сакральные знания всем ищущим, нести радость и свет. Каллиграфия — искусство изображения слова, и я не отступаю от этой данности. Исламом запрещено изображение людей и животных в «чистом виде», но не возбраняется в виде букв и слов. Поэтому темные изображения животных — это буквы и слова. Эта характерная для каллиграфии условность позволяет относить написанное к области орнамента. Мои тугры, выполненные на основе арабской каллиграфии, состоят, в основном, из имени и фамилии человека, часто с благословением, но в то же время они воспроизводят
портрет конкретного человека.

— Многие знают Вас как автора понятия «тугра-тотем». Каковы же основные законы создания тугры, по версии Елены Рубан?

— С уходом султанов история тугры не закончилась, и этот символ сохранил свою
популярность и в наши дни. Как фраза, сплетенная из слов и букв, обретает глубину, так и написанное в тугре наделяет ее качествами талисмана, а сам процесс письма можно считать магическим действием.
Как такового закона создания тугры нет — я творю по наитию, и мне всегда самой интересно, что в итоге получится. Ассоциации порой рождаются в процессе работы. Тугру не отнесешь к крупным формам, но в ней сконцентрирована творческая энергия, огромный мир чувств, свет Души.

— И все же, каков истинный, сакральный смысл тугры? Это символ богатства, отражение социального статуса или оберег?

— Тугра — это своего рода личная печать, подпись, герб. В тугре настолько замысловато переплетаются буквы, что порой расшифровать ее может только сам каллиграф. По содержанию, значимости и технике исполнения мои тугры близки также к экслибрисам. В моем понимании, смысл тугры значительно шире и глубже, и его сложно вместить в названные вами рамки, хотя, безусловно, в определенных своих вариантах тугра может отвечать и указанным вами смыслам. К примеру — мастер (а это может быть, к примеру, имам или шейх) дает ученику духовное имя, тем самым выделяя в божественное начало, помогая сконцентрироваться на том аспекте, что приведет его к полной реализации в жизни. В моем понимании, тугра выполняет ту же миссию, только заключенную в слове.

— Помимо создания тугр, вы занимаетесь каллиграфией. Насколько сейчас распространено это направление художественного искусства?

— Сейчас наблюдается живой интерес к Востоку, к арабской каллиграфии, к исламскому искусству. Арабская каллиграфия занимает особое место в исламском искусстве и первоначально возникла на базе копирования Корана. В контексте нашего с вами разговора о требованиях нашего времени каллиграфия также получает новую жизнь. Для меня лично — через открытие ее наиболее, на мой взгляд, интересных форм — шамаилей. Выдающийся российский востоковед, генеральный директор Эрмитажа Михаил Пиотровский вот что говорит об этой форме каллиграфии: «Шамаили— это пример удачного развития традиций мусульманского искусства в новых условиях
диалога и взаимодействия культур. В лучших шамаилях, совмещающих в себе уникальность и тиражность, глаз человека находит уравновешенность, пропорциональность, строгость форм, рациональное совершенство, ощущение справедливости устройства мира — все то, что человек ищет и находит в исламе и в мусульманской культуре». От себя же осмелюсь добавить, что шамаиль, как, впрочем, и классическая каллиграфия, указывает на существование неосязаемого моста, соединяющего землю и небо.

Какие законы создания каллиграфических произведений незыблемы, а какие отдаются на откуп художнику?

— Классическая форма тугры — а именно ее я стараюсь придерживаться в работе,
окончательно была сформирована Сулейманом Великолепным. Развитие же изобразительного канона тугры шло после бея Орхана. Но художник на то и художник, чтобы в своих произведениях передавать собственное видение мира. Мой наставник, широко известный в мусульманском мире мастер арабской каллиграфии Владимир Попов, напутствуя и благословляя меня, самоучку, говорил, чтобы я шла своим путем, не боялась выражать свое видение. Он говорил, что каллиграфия — это огромный и не до конца изведанный мир, и путь его познания у каждого человека свой. Поэтому в стремлении создать собственное письмо я иногда отхожу от традиционных принципов каллиграфии.

— Какие же элементы каллиграфических узоров используются современными художниками чаще всего? Что чаще всего использовали их далекие предшественники?

— В наше время, как и прежде, художники и каллиграфы украшают свои работы растительным орнаментом. Это классика. Но стилей написания и, соответственно, мастеров сегодня очень много. И это прекрасно. Это означает, что каждый каллиграф имеет право на эксперимент, на свой неповторимый и узнаваемый почерк, на поиск и на то, чтобы привнести в мир каллиграфии что-то свое.

— Какое направление каллиграфии наиболее близко вам самой?

— Мне нравится смешанное искусство, некая эклектика, современное направление каллиграфии, когда художники совмещают мотивы и философию Востока и Запада. Самой близки мне Дальний и Ближний Восток,
Азия. Сейчас я изучаю гохуа — китайскую живопись и в своих работах часто сочетаю арабскую вязь и элементы китайской каллиграфии. «Аллах Сам прекрасен и любит красоту!». В этом смысле изображение прекрасного в мире — всегда прояснение Божественного замысла.

— Елена, а с каким современным предметом быта можно сравнить по значению и назначению тугру и каллиграфию?

— Тугрой и каллиграфией можно украсить практически любой предмет быта, а также вписать их в виде картин или фресок в интерьер. Моей каллиграфией заказчики декорируют мебель, наносят тугры на одежду. Очень часто заказывают каллиграфию для ювелирных изделий.

— Елена, кто ваши заказчики и с какими «техническими заданиями» к вам приходят чаще всего?

— Если образно, то мой основной заказчик — это духовный человек (Хвала Всевышнему!). Это люди разных культур и вероисповеданий, совсем не похожие друг на друга. И именно это делает наше сотворчество прекрасным.

Елена Рубан благодарит руководителя представительства Санкт-Петербургского союза искусств в Турции, создателя Дома российско-турецкой дружбы в Анкаре за предоставленную возможность участия в ежегодном Фестивале Мевланы в Конье,
а также Духовное управление мусульман Санкт-Петербурга и Ленинградской области и лично имам-мухтасиба Дамира Мухетдина за поддержку своего творчества.