Моды без политики не бывает

Из его знамений —

Что он создал для вас из вас самих жен, чтобы вы жили с ними, устроил между вами любовь и милость. Поистине, в этом — знамение для лю­дей, которые размышляют!

30:21

«Увы, Россия пока живет в некой изоляции»

— Диляра, для многих само по­нятие мусульманской моды — некий оксюморон, поскольку религиозные каноны сильно ограничивают дизайне­ров мусульманской женской одежды в «маневре». Так можно ли говорить о мусульманской моде как о самостоя­тельном явлении? И если да, то каковы ее основные сегодняшние тренды?

— Мы живем в век глобализации, и все сопутствующие этому явлению процессы характерны и для мусульманских стран. Уже выросло новое поколение мусульман, так называемое поколение М, которые активно вовлечены в общемировые политические, экономические, социальные и культурные процессы. Это накладывает отпечаток на то, как они одеваются, как «презентуют» себя. Что же касается трендов, то в мусульман­ской моде главный тренд тот же самый, что и в светской, а именно комфорт и проявление индивидуальности.

— Какая страна или регион стояли у истоков явления «мусульманская мода», и кто сегодня составляет ее авангард?

— Наверное, эти процессы объектив­ные, они происходят везде и одновремен­но. Этому, конечно, способствует развитие информационных технологий, для которых границ в принципе не существует. Основны­ми потребителями мусульманской одежды стали не только мусульманки Ближнего Вос­тока, Турции, Ирана, Индонезии — очень ак­тивны мусульманки Великобритании, США . Увы, сказать то же самое про российских мусульман я не могу. Пока мы в общемировые процессы вовлечены в гораздо меньшей степени. Как человек, который много ездит и выступает на мероприятиях различных форматов, я могу сказать, что представите­ли нашей страны если и присутствуют там, то, как правило, в качестве посетителей, а не спикеров или экспертов. Когда за рубежом узнают, что в России проживает более 20 миллионов мусульман, для них это стано­вится настоящим откровением. Сказывается на нашей «изолированности» и языковой барьер, а без свободного владения англий­ским языком сложно рассчитывать на пол­ноценное продвижение своего бренда за пределами страны. С другой стороны, наша некоторая изолированность — это и наш большой плюс. Значит, у России большой потенциал.

— Когда вы создавали свой бренд, на какой рынок вы ориентировались — на российский или зарубежный?

— В первую очередь я хотела создать бренд одежды для социально активных мусульманок России, привнести новое видение, элегантность, качество и стиль в закрытую одежду. Чтобы мусульманки , которые учатся в светских вузах, работают, имели возмож­ность одеваться в благопристойную, но современную одежду, которая помогала бы им. Бренд был рожден в 2012 году здесь, в Казани, а не в Москве. Здесь татары со­ставляют половину населения, все очень компактно и поэтому очень показатель­но. Я подумала — я ведь знаю, как можно сделать по-другому. Философией бренда была возможность изменить имидж мусуль­манки в социуме, помочь ей реализоваться не только как жене и матери детей, но как профессионалу, дать возможность проявить социальную активность, снизить градус напряженности в обществе по отношению к покрытой женщине. В своих моделях я ис­пользовала абсолютно европейскую цвето­вую гамму, чистые линии, простые формы и крой. То есть я делала вполне европейскую, просто более закрытую одежду. В 2013 году меня заметил крупнейший мировой ретей­лер мусульманской одежды Modanisa, кото­рый и пригласил меня к сотрудничеству. Они мониторят все рынки, включая российский, отслеживают появление новых интересных брендов и имен. Так началось сотрудничество с зарубежными коллегами. В дальней­шем я участвовала в различных показах и мероприятиях в Лондоне, Куала-Лумпуре, Тури­не, Дубае. Сейчас я не занимаюсь уже непосредственно выпуском одежды, а развиваю индустрию мусульманской моды глобально, консультирую, веду аналитику, возглавляю российское представительство Совета Исламской Моды и Дизайна и, конеч­но, продолжаю сотрудничество и взаимо­действие со всеми значимыми игроками этого рынка в мире.

«Пять лет — не тот срок, за который может вырасти один общепризнанный лидер»

— Вернемся к мусульманской моде и основным трендам. Какие детали от­личают современную мусульманскую моду, и кто является сегодня ее обще­признанными законодателями?

— Мусульманское население может представлять собой совершенно разные этносы, поэтому и тенденции в моде могут быть не просто разными, а полярными. К при­меру, если говорить о европейской мусуль­манской моде, то ее основная тенденция — это максимальное упрощение: прямые линии, простой крой, многослойность, комфорт, частое использование брюк. А в России есть регионы, где брюки как элемент одежды для мусульманок неприемлемы, поскольку их никогда не было в национальном костюме. Цветовые предпочтения тоже разнятся в зависимости от региона или страны. Воспри­имчивые к моде покупатели вообще пред­почитают одеваться в обычных, а не специ­ализированных одежных магазинах, миксуя различные элементы одежды, естественно, соблюдая требования религиозных канонов, создавая при этом даже новые стили.

— И все же, назовите нам несколько имен и названий модных домов.

— Очень активны сейчас дизайнеры из Индонезии, Малайзии, которых зача­стую поддерживают правительственные организации. Активна Великобритания. Что касается российского рынка, то мне кажутся интересными несколько дизай­неров из кавказского региона, например, бренды «Араида» и «Ассет» — они, по моему мнению, вполне могли бы представлять Россию на зарубежных рынках. Есть от­личные бренды из Узбекистана — «Мур­сак», «Дилдора Касимова», «Suger Plump», сумевшие совместить этнические узоры, ткани, придать им современное звучание. Эти дизайнеры вызывают интерес и вполне востребованы в богатых странах Ближнего Востока. На Неделях Благопристойной моды (Modest Fashion Weeks), которые прошли за два года в Стамбуле, Лондоне и Дубай были представлены дизайнеры и бренды более чем из 20 стран. Все представленные там коллекции были очень разноплановыми — и по стилю, и по тканям, и по аудитории, к которой они обращены. Поймите, индустрия мусульманской моды даже не молода, а юна — ей от силы пять лет, и это не тот срок, за который может вырасти какой-то один общепризнанный лидер.

— Тот факт, что индустрия мусуль­манской моды в России более всего развита на Кавказе, где сильны родо­вые традиции, просто удивителен. Чем это можно объяснить?

— Кавказский менталитет отличает лю­бовь к атрибутам достойной, богатой жиз­ни. Женщины там всегда любили показать себя, продемонстрировать свой социальный статус. Показать это посредством одежды — один из способов. Часто девушки готовы потратить последнее, лишь бы выглядеть успешными в глазах окружающих. Там всег­да любили красивые дорогие ткани, броские украшения. Кроме того, большинство девушек и женщин кавказских республик сейчас носят платок в той или иной форме, более закрытую одежду, поэтому наибольшее количество продаж в этом сегменте наблю­дается именно в этом регионе.

«Потребности мусульманского населения уже не могут игнорироваться»

— Как вы оцениваете темпы роста рынка модной мусульманской одежды?

— По прогнозам, к 2030 году больше четверти населения мира будет испове­довать ислам, и 60% из этих людей будут моложе 30 лет, а значит, потребности и осо­бенности мусульманского населения уже не могут игнорироваться, как это было раньше. К 2019 году эксперты прогнозируют сумму, которую клиенты modest fashion потратят на шопинг в 327 млрд долларов, а в 2021 году — 368 млрд. Отмечу, уже сейчас в топ-10 стран по темпам роста входят также Иран, Индонезия, Великобритания и — внимание! — Россия.

— Насколько мусульманская мода взаимоувязана со светской?

— Это большой стереотип, что мусуль­манская мода — это обязательно «восточный стиль». Мусульманки среднего и высшего класса Европы предпочитают европейский стиль одежды традиционным национальным нарядам. Что касается влияния мусульман­ской моды на светскую, то сейчас в тренде закрытость, скромность, свободные силуэ­ты. Многие именитые дизайнеры вдохнов­ляются тканями, орнаментами, формами, традиционными для мусульманских народов. Когда я смотрю на коллекции европейских модных домов, я нахожу, что порой они бо­лее привлекательны для мусульманок, чем то, что выпускают мусульманские бренды.

Потенциал мусульманского рынка начал осваиваться мировыми брендами. Началось все с выпуска лимитированных коллекций к Рамадану для стран Ближнего Востока и Индонезии (DKNY, Oscar de la Renta, Tommy Hilfinger, Zara, Mango и др.). Много шума наделали коллекции абай Dolce& Gabbana. Uniqlo пошли другим путем — выпустили коллекцию в коллаборации с модным блоге­ром, исповедующей ислам, Ханой Таджимой. Nike выпустили линейку спортивных голов­ных уборов Pro Hijab. Некоторые бренды масс–маркета используют образы девушек в хиджабе в своих рекламных кампаниях. Тему modest fashion освещают на своих страницах авторитетные модные издания (не всегда, правда, грамотно и уместно; часто это похоже на погоню за трендом). Недавней сенсацией также стала Халима Аден, американская модель сомалийско­го происхождения, первая топ-модель в хиджабе. За последний год она приняла участие в показах MaxMara, Alberta Feretti, Yeezy Seson. Таким образом эти бренды хотят показать, что их одежду могут носить все — в том числе, и мусульманки.

Кроме того, сейчас контрольные пакеты акций некоторых известных европейских модных домов, например Valentino, Balmain и др., выкуплены фондами Катара, Саудовской Аравии.

Вообще, моды без политики не быва­ет — все, что происходит в мире, находит отражение в модной индустрии. А так как мусульманская аудитория — это рынок с большой покупательской способностью и активностью, тенденции в этом направле­нии будут усиливаться. Но нам как мусуль­манам также важно не допустить, чтобы акулы фэшн–бизнеса начали диктовать свои правила и свое видение одежды для мусуль­манок и моды, прививая ложные ценности, как это уже происходит, пока фрагментарно, но иногда уже очень ощутимо. Если мы не хотим выйти из игры, то должны прикла­дывать максимум усилий, все тщательно продумывать и действовать быстро.