История ислама в Российской Империи

Особое место в экономике России на рубеже ХГХ-ХХ вв. занял Бакинский район — главный центр добычи и переработки россий­ской нефти. Здесь сложился ряд крупных состояний мусульман-неф­тепромышленников. Наиболее известным из них был самый бога­тый мусульманин России (капитал около 16 миллионов рублей) Га­джи Зейналабдин Тагиев, который проделал путь от бедного подма­стерья до миллионера, благотворителя и мецената. Тагиев был на­гражден высшими орденами империи, ему был присвоен чин дейст­вительного статского советника. В 1910 г. император Николай II возвел Тагиева в потомственное Российской империи дворянское достоинство.⁴⁸

Особым военным сословием в Российском государстве, играв­шим важнейшую роль в охране рубежей страны, являлось казачест­во. Наряду со славянским православным большинством в состав различных казачьих войск входили представители других этносов и конфессий. По сведениям переписи 1897 г. примерно 45 тысяч му­сульман (с семьями) было причислено к штату войскового казачест­ва (Приложение III, табл. 4). Горцы Кавказа служили в основном в Донском, Кубанском и Терском казачьих войсках; татары, башки­ры, киргизы (то есть казахи — ДА.) — в войсках Донском, Уральском, Оренбургском, Семиреченском, Сибирском. Существовали специ­альные инструкции по обеспечению религиозных прав казаков-му­сульман, как, впрочем, всех мусульман-военнослужащих в воору­женных силах России, где предусматривались порядок принятия ими воинской присяги, участия в молитвах, право быть погребен­ным по обрядам шариата и т.д.

Большинство мусульман России составлял «простой народ» — бо­лее 90% мужчин и женщин были определены в 1897 г. как крестьяне и инородцы (Приложение III, табл. 4). К числу последних были при­числены сибирские киргизы, кочевые инородцы Ставропольской гу­бернии, киргизы Внутренней Орды, инородцы областей Акмолин­ской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Закаспий­ской.⁵¹ Основным занятием крестьян и инородцев были земледелие и скотоводство, а также различные промыслы. Определенная их часть занималась ремесленной и торговой деятельностью, из их числа к концу XX в. стали появляться пока еще немногочисленные группы промышленных рабочих-мусульман (кожевенные и мыловаренные заводы Поволжья и Приуралья, хлопкоочистительные предприятия Туркестана, нефтяные промыслы Баку и т.д.).

В основном перепись 1897 г. достаточно подробно, хотя и не все­гда четко, осветила стороны демографического состояния мусуль­манской общины России. Вне ее внимания осталась, однако, одна из наиболее существенных страт российского мусульманства, обозна­чаемая в официальных документах и литературе названием «мусуль­манское духовенство». Происхождение данного определения было связано прежде всего с попытками и русских властей, и многих оте­чественных авторов как-то назвать тот слой мусульманского обще­ства, который в русском сознании был привычно связан со служени­ем Богу в формах христианской церкви. Неточность использования понятия «духовенство» по отношению к исламу, не имеющему цер-ковно-иерархической организации, несомненна. В отечественной ис-ламоведческой литературе представляется наиболее удачной попыт­ка с целью сопоставления соответствующих слоев «христианского» и «мусульманского» обществ определить «духовенство» в мире исла­ма как «социальный слой, в функции которого входят сохранение религиозного знания и осуществление религиозного и морального руководства общиной единоверцев».

Начиная с конца XVIII в. рядом российских законодательных до­кументов был постепенно определен круг духовных лиц (так называ­емые «указные муллы») и служителей мусульманских духовных уч­реждений, статус которых обрел правовое признание со стороны го­сударства. Они могли получать казенное жалованье, быть свобод­ными от налогов, повинностей, воинской службы, имели право пользоваться доходами от соответствующих приходов, их дома ос­вобождались от постоя и т.д.⁵³

Той части духовных лиц, которая не была учтена при составле­нии штатного расписания мусульманских духовных управлений, никакие особые права и привилегии не предоставлялись, админи­страция относилась к ним в соответствии с нормами существова­ния тех сословий и сословных групп, к которым они были причис­лены.

По оценке ДДДИИ, к 1 января 1912 г. в Российской империи на официальном учете состоял 24.321 мусульманский приход с 26.279 богослужебными зданиями (соборными мечетями, летними и зимни­ми мечетями и молитвенными домами и т.д.). По этой же оценке бы­ло официально признано наличие 45.339 мусульманских духовных лиц (имамов, мулл, хатибов, муэдзинов и т.д.).

В целом значительная часть мусульманских духовных лиц доста­точно устойчиво вписалась в общую систему российской имперской государственности. Многие из них, особенно чины мусульманских муфтиятов, неоднократно награждались высшими орденами импе­рии. Так, правнук первого генерала-мусульманина Кутл-Мухаммеда Тевкелева Селим-Гирей Тевкелев, бывший в 1865-1885 гг. оренбург­ским муфтием, за свои выдающиеся заслуги был удостоен орденов Анны и Станислава I степени.

Конечно, не все представители мусульманских общественных и религиозных кругов с восторгом относились к тем или иным сто­ронам политики властей империи. Те из них, кто пережил события 1917 г. и оказались под властью новых правителей страны, могли сравнить старые, пусть не идеальные, и новые, качественно иные условия существования ислама на территории бывшей Российской империи.